с 25.03. по 06.04. Гр. Согрина. Ещё в 08.1963. установка доски на Останце.
Из его дневника 59 года. Дневник Якименко.
1999 из книги УГТУ-УПИ. Люди. Годы. Увлечения.
Идея поставить памятник дятловцам обсуждалась еще во время поисков. В апреле 1959 г. на перевал очередным вертолетом была заброшена небольшая металлическая пирамида со звездой. Пирамиду поставили на середине перевала. Возле нее стали садится вертолеты, обслуживающие поисковиков.
Но на огромном пространстве гор маленькая пирамида практически была не видна, терялась среди каменных россыпей.
Чуть в стороне от перевала стояла одинокая скала-останец, чем-то напоминающая всплеск волны. Мы не раз, возвращаясь к разговорам о памятнике, говорили о том, что хорошо бы ее использовать как основу памятника.
Но это были разговоры и только разговоры.
А меня идея памятника дятловцам захватывала все больше, и, наконец, в какой-то момент я понял – это мое, это нужно сделать мне, может быть, даже, это мой долг перед ними.
Я понимал, как непросто это будет сделать, особенно в обстановке секретности, которая все еще висела и над самой трагедией, и над местом, где это произошло.
И все же…
На листе бумаги появилась первая запись – задачи, которые нужно было решать:
- идея и проект памятника,
- маршрут похода,
- группа,
- варианты заброски группы на перевал,
- финансирование.
Идея и проект памятника. Изготовление.
Вне сомнения, памятник нужно связать со скалой-останцем на перевале. Он должен быть не очень тяжелым и не громоздким, чтоб его можно было транспортировать туристской группе собственными силами. Он должен быть закреплен на скале.
Когда все это уяснилось, стало ясно – это металлическая плита. Плиту установить на скале. Там, в скале вырубить ровную вертикальную плоскость под плиту и гнезда для шпилек. На шпильках закрепить плиту и все залить бетоном. Определились с размерами – длина ок.1м, высота ок. 0,5 м. Вес ок. 80 кг.
Постепенно сложился текст и оформление плиты. Было ясно, что надпись на доске должна быть без слез и патетики, короткой, строгой, как звук метронома, как колокол. Она долго не получалась. А вот рисунок сложился сразу: на переднем плане слева крупно суровое лицо мужчины, а вдали заваленная палатка, фигуры людей, бредущих в струях пурги. Надпись крупными буквами «Их было 9» завершала текст. И как последний привет по низу плиты надпись «Памяти ушедших и не вернувшихся назвали мы этот перевал именем группы Дятлова». Да, мы решили этот безымянный перевал назвать именем группы Дятлова. Решили, не спрашивая разрешения, не подавая заявку в Госкомитет, как называли свои реки и горы местные жители.
Идея памятника понравилась моим товарищам, но нужен рисунок в натуральную величину, нужна гипсовая модель, по которой можно отформовать доску и отлить ее.
Рисунок взялся сделать студент стройфака архитектурной специальности, турист Гена Птицын. Шли недели. Прошел апрель. Я уже работал на заводе, и мне было не просто общаться с Геной (сотовых телефонов тогда не было). Во время редких встреч - обещания, опять обещания, и так без конца. Наконец, когда я уже отчаялся что-нибудь увидеть, в конце мая Гена принес всего лишь маленький листок бумаги с рисунком, но привел своего товарища Яшу Рувинова, который довольно быстро изобразил этот рисунок на листе ватманской бумаги в натуральную величину плиты. Осталось изготовить гипсовую модель, но это оказалось ой как не просто. Яша модель делать не умел, никогда не делал, И времени оставалось мало – до запланированного дня выезда оставался лишь 1 месяц.
Нам объяснили – модель может сделать скульптор. Стали искать. Тыкались в разные организации, наконец, по чьему то совету я пришел в мастерские Художественного фонда РСФСР, где познакомился со скульптором А.Ф.Карасем. Меня выслушали. История дятловцев у всех была в памяти. И тут, как не раз дальше, перед нами «открылась дверь». Анатолий Федорович сам взялся сделать макет, причем за чисто символическую плату.
Еще раньше, весной мы договорились с туристами завода им. Калинина, что они отольют в литейном цехе нашу плиту. Нужна лишь модель в гипсе. И вот модель готова! И переправлена на завод. Но нужно открыть заводской заказ, нужно его включить в план цеха, нужно заказ проработать технологу-литейщику и т. д. А времени, времени нет.
Но «дверь опять открылась» – к нашему заказу подключился начальник литейного цеха Данилов – отец нашего товарища, члена нашей группы Саши Данилова. Все быстро уладилось, и, через несколько дней, за 2 дня до выхода плита, отлитая из алюминиевого сплава (дюраля), анодированная, дважды покрытая водостойким лаком стояла рядом с походными рюкзаками. Непосредственно наш заказ курировал и очень помог в быстром и качественном изготовлении плиты инженер-литейщик, выпускник УПИ, турист Владимир Ведерников.
Сейчас, когда все позади, многое кажется простым и понятным, но тогда…
Казалось время спрессовано, события густо накладывались друг на друга. Столько раз за эти несколько месяцев казалось, что все сорвалось, что мечта поставить памятник нашим товарищам вот, вот рухнет, столько раз приходилось срочно искать и находить, обязательно находить новое решение взамен не состоявшегося.
Маршрут похода. Его проработка.
Конечно, забираясь в этот труднодоступный, потому редко посещаемый туристами, край, мы хотели по окончании работ с памятником совершить туристский поход. Конечно, мы хотели взойти на гору Оттортен, куда шли, но не смогли дойти дятловцы. Конечно, мы хотели прийти к удивительным каменным столбам горы Мань-Пубы-Ньер. Оттуда пройти к верховьям реки Печеры, сделать плоты, сплавиться по Печере до поселка Усть-Унья, перейти к реке Колве, через водораздел между бассейнами Печоры и Камы, а далее выбираться лодками или катерами на реку Вишеру, а там пароходом через Ныроб и Красновишерск в Пермь, где уже железная дорога и прямой путь домой.
Мы практически ничего не знали об этом районе. У нас не было ни подробных карт, ни описаний маршрутов. Лишь книга Заплатина «К горе каменных идолов» о горном плато Мань-Пубы-Ньер, да небольшая заметка в журнале «Уральский следопыт» о походе свердловских туристов под руководством П.Истомина к той же горе каменных идолов. Но они шли к Уральскому хребту с востока из поселка Усть-Манья, а нам предстоял более длинный путь, с другой стороны, от Оттортена на север по Уральскому Хребту.
Начались поиски любых сведений об этом крае. К ним подключились все участники группы. В рабочей тетради растут записи встреч с туристами, геологами, топографами. Знакомые фамилии: Корбут, Стас Орлов, Истомин, Карелин, Головко. По крохам собираются сведения о дорогах и тропах, о населенных пунктах, о возможности закупки продуктов, найма машины или лодки для заброски людей и нашего груза, а он немалый. Кроме обычного туристского снаряжения и продуктов, это еще наш спецгруз: плита, 20 кг цемента, кувалда, молотки, зубила, пробойники.
В поселки и города по нашему пути ушли письма запросы с теми же вопросами: дороги, продукты транспорт. Короткие ответы из поселков – транспорта нет, продукты: лапшу, кое-какие крупы, соль и консервы «фасоль в томате» купить можно, других продуктов нет.
Из Русиново на Колве пришла важная для нас информация: здесь большой лагерный пункт, поэтому есть магазины, ходят регулярно грузовые и пассажирские катера, есть аэропорт с самолетами Як-3.
Подробный ответ от кассира из аэропорта г. Ныроба: полеты на север в Русиново и Курью совершает только 3х местный ЯК-3. Самолет АН-12 (12 местный) может сесть на их аэродромах, но его нужно заказывать (дорогой спецрейс).
Есть любопытные находки.
Нина Андреева нашла в библиотеке УРГУ журнал «Природа» №3 за 1962г. со статьей ученых Зооинститута Академии наук СССР Н.К.Верещагина и И.Е.Кузьминой об исследованиях, проведенных ими совместно с геологами и археологами Коми филиала АН СССР в Большой Медвежьей пещере на р. Печере. Мы написали письмо в журнал «Природа» с вопросами о пещере и вскоре получили от И.Е.Кузьминой ответ с описанием, где находится пещера, с некоторыми сведениями о р. Печоре, с просьбой осматривать по пути песчаные отмели и откосы (в них могут быть кости древних животных), такие места весьма интересуют ученых. Проводить самостоятельно раскопки она не рекомендует – можно по неумению это место испортить. Она же сообщила, что Печоро-Илычский заповедник много лет ведет работу по восстановлению популяции бобров в этом районе.
Мы написали туда письмо и получили ответ, где в верховьях Печоры на каких реках освоились бобры, и пропуск-разрешение на проход по заповеднику.
Написали письмо в Институт археологии Коми филиала АН СССР. Получили ответ от руководителя археологической группы В.И.Канивца с пояснением, как найти пещеру, с кратким описанием пещеры, с советом не заходить далеко, с разрешением взять немного костей древних животных - пещерных медведей – (много костей оставлено ими недалеко от входа в пещеру).
Я получил разрешение работать с фондами библиотеки Свердловского краеведческого музея (попасть туда было нелегко, но слова о главной цели нашего похода, о дятловцах открыли и эти двери). Я держал в руках уникальные книги с автографами Татищева, Демидова, Клера, держал подлинный экземпляр первого издания книги Крашенинникова «Описание земли Камчатки» за 1756г.
Из книг о Северном Урале самое интересное: - отчет об экспедиции академика Гофмана в 1847-1848гг на Северный Урал с довольно подробным описанием хребтов и рек района нас интересующего, и описанием быта и жизни местного населения:. Там были и рисунки г. Отортен и г. Мань-Пубы-Ньер.
Вертолет тяжело отрывается от земли, косо уходит в сторону, потом резко взмывает. Я лежу на полу кабины МИ-4 и в последний раз оглядываю знакомый Ивдельский аэродром с потемневшим ангаром, пассажирской комнатой, Иваном Ивановичем - начальником порта и маленькой группой людей.
Вертолет уходит на Север к Вижаю. С моего места через лобовое стекло хороший обзор. Под нами отчетливо видны деревья, дорога с ползущими машинами, озера. С интересом поглядываю на тень вертолета. Она неумолимо ползет чуть правее впереди нас. Слева мягкие складки увалов - отрогов Уральского хребта. Сам он дальше безлесый, какой-то строгий с пятнами снежников.
Саша непрерывно щелкает аппаратом, Ольга тоже приплюснула нос к стеклу. Саша пробирается меж рюкзаков ко мне, трогает за плечо и показывает далеко вправо. Там над тайгой синие, безобидные на вид, струйки дыма. Как-то все еще не верится, что мы в походе, что мы все-же вышли, и с нами плита. Слишком много об этом думали, спорили, мечтали. Слишком много было на нашем пути трудностей, слишком много нам мешали. Неужели все это позади? Вероятно, да. Потому что мемориальная плита с нами и мы обязательно, обязательно поставим ее на перевале.
На вокзале нас провожала огромная толпа. Было тесно. Пели песни, шутили, дурачились. Было радостно, тревожно и чуть грустно. Между делом давали советы, наставления. Пришел Коля Корякин - председатель городского клуба туристов, немного постоял, поговорил, глядя пытливо в глаза. Мы поняли друг друга. Пожал руку: «Ну, счастливо! Мне надо идти». Мы обязательно поставим плиту, Коля!
Горит лес. Горят десятки гектаров тайги, десятки тысяч тонн древесины. Каждый день вертолеты уходят туда, на пожары, выбрасывают людей, продукты, инструмент. Горит дорога-лежневка между Ивделем и Вижаем. Мы проплываем над огромными черными площадями. Стоят обугленные стволы, и… больше ничего нет.
Горы ближе. Хорошо смотрятся отдельные отроги Уральского хребта. Под нами поселок, квадраты домов, огороды, улицы, машины. Вертолет осторожно садится на остров меж протоками Вижая. Прибыли. Завтра нас должны забросить дальше на север.
Мы снова летим. Дальше на север. Пожары задержали нас в Вижае на 4 дня. Придется сокращать маршрут. Снова под нами тайга. Вертолет идет вдоль реки Лозьвы, под нами ее отмели и петли. А слева все ближе подходит Уральский хребет. Вертолет набирает высоту. В стороне проплыл и ушел назад широкий массив горы Чистоп.
Вертолет входит в ущелье реки Ауспии и тяжело тянет вверх. Узнаю знакомые вершины. А вот здесь внизу зимой 1959 года стоял поисковый лагерь. Отсюда в феврале, марте, апреле, каждый день того страшного года, уходили группы на поиски ребят-дятловцев. Вершина 1079 и перевал, тот самый. На пустынном ровном поле перевала металлическая тумба со звездой. Вертолет садится рядом с нею. Резкий холодный ветер. Очень холодно. Вот он, останец, где отдыхали поисковые группы, на нем мы решили установить доску.
Выгрузили вещи. Вертолет улетел за остальными. Мы одни на огромном пространстве камня и ветра. В 1959 г. это место называли долиной смерти. Вновь тяжелое чувство встречи с этими местами. Суровые горы, резкие складки хребтов, увалы Зауралья. Не за этим бы сюда прийти.
Перетащили вещи к останцу. Я ухожу вниз выбирать место для стоянки. Быстро спускаюсь к альпийским лугам. Здесь тихо. Кривые березки редко стоят. Трава достает до плеч. Огромные поляны заросли розовыми цветами кипрея. Запахи трав и цветов наплывают отовсюду. Чувствую, что иду по тропе. Может это звериная тропа. Что-то знакомое в этой ели справа. Да,… здесь мы, поисковики, в марте 59 года проходили каждый день к перевалу. Наплывают воспоминания. Неожиданно выхожу на открытое место. Холодок пробегает по коже. Здесь стояли поисковые группы. Какое красивое место было здесь зимой...
На следующий день началась работа. Рубили скалу, подготавливая плоскую площадку для закрепления на ней доски, готовили песок. Его действительно пришлось готовить, т.к. ни возле скалы ни в ручье песка не оказалось (по-видимому он смывался бурным потоком воды куда-то вниз). Пришлось дробить камни, перетирать их в песок, необходимый для приготовления цементного раствора.
Полтора дня напряженной работы на ветру под дождем и снегом.
Наконец мемориальная доска закреплена на скале, залит цементный раствор.
Мы в последний раз выходим на перевал. Цветы Кипрея (Иван-чая) ложатся к подножию останца. Прощальный выстрел из ружья.
