18 Ночью дежурю в палатке. 15 марта 1959. 4ч 10м
Все спят, завернувшись в спальные мешки. Потрескивают в печке сухие дрова. У печки бока раскалились красные. В темно-красной трубе глухо шумит пламя. На улице жалобно едва слышно шумят кедры, которые стоят на берегу реки возле палатки. Их таинственный глухой порывистый шум я услышал еще в спальном мешке, проснувшись около часу назад.
- Это что ветер, - тоже проснулся и с тревогой спросил Кикоин А.К.
- Он, - спокойно ответил дежурный, сидя на здоровом чурбаке возле печки.
А сейчас кедры уже шумят в0 всю. Они то затихнут, совсем, совсем не слышно, то снова начнут гудеть все сильнее и сильнее.
Сейчас ветер уже покачивает палатку и в ней на веревке от одной стены к другой слегка покачиваются одежда и фонарь, нет, свеча с маленьким тусклым язычком желтого пламени. В палатке полумрак. Снова набежал порыв ветра, он потянул полога палатки, зашевелил пологами двери, которая позади меня, что-то все сильнее заскрипело и тень от фонаря и одежды на веревке, словно призраки, заходили по стенам и полога двери, заложенные большими кольями, задвигались. Они то натягивались с силой, то ослабевали, то глухо хлопают, будто кто-то хочет войти, словно сам все усиливающийся ветер хочет войти. И откуда-то в палатку он проникает своими холодными струями. Все сильнее на веревке качаются фонарь, гитара и одежда.
Хотя я печку шурую часто и греет она хорошо, но в палатке становится все холоднее: выдувает. А только чуть прекрати топить, станет так же холодно, как и на улице. Часто открываю поскрипывающую дверцу жел.печки, палочкой шурую, затем заталкиваю 1-2 полена. Делаю это осторожно, чтобы не шуметь, иначе можно встревожить сон товарищей.
Один захрапел в углу, в другом месте засопел носом другой. Печка около трубы раскалилась тремя багровыми пятнами. Сильнее загудело пламя, запотрескивали дрова и из печки завылетали искры. Одна из них мне влетела в унты и запахло палью. Сижу в растегнутой фуфайке, гимнастерке, ватных брюках и от печи становится жарко. А другой бок от двери холодит. Из щели в печке, дверца неплотно закрывается, на потолке палатки трепещет тусклая полоска света. Руки в смоле и прилипают к авторучке. Сильно пахнет хвоей, которая толстым слоем лежит в палатке на нечисто убранном снегу.
Снова как-то разом сильно зашумели кедры, так закачалась палатка, что заходила и запостукивала на печке труба из колонковой буровой трубы.
Вчера весь вечер говорили о погибших. О том, зачем они на горе разбили палатку и т.п. Сказали, что И.Дятлов очень самолюбив, любил командовать. Раз предложил отряду с одного берега реки беспричинно перейти на другой. И это беспричинно. Однажды все так возмутились его поведением, что не стали выполнять его команду. Тогда он ушел ото всех и объявил голодовку.
(Явно от Бартоломея, вариант от него и нашего времени здесь Игорь.)
Рядовым он в отряде был хорошим, исполнительным. Все ошибки приписывали ему. Об этом особенно говорили двое, которым приходилось бывать с ним. Отрицат.отозвался о нем и рук.группы. Он говорил, что это глупо, что группа вышла в 3 часа, когда через 1.5-2 часа здесь было уже темно.
Рябята рассказали как начались поиски. Сестра Колеватова приехала в институт и подняла тревогу 20-21 фев. Она обратилась к ребятам, те успокоили, что придут, бывают задержки. Но она не унималась, беспокоилась и пошла в профком, партком и те 21 фев. стали звонить в Ивдель. А 23 фев. сюда понесся самолет. Верно беду чувствовало сердце сестры Колеватовой.
(Похороны). Ребята рассказали о похоронах 5-ти найденных трупов. Думали их похоронить в Ивдели, но боль.родителей запростестовало. Их в цинк.гробах увезли в Свердловск. В разные дни по два гроба вынесли на одно кладбище. А Кривонищенко похоронили на другом кладбище. О похоронах сообщили только туристам УПИ. Студенты подготовили венки, но они остались в здании института.
Дежурство подходило к концу. Доходит 6 часов, скоро пора будить дневальных. Они будут готовить пищу в 7ч 30м сыграют подъем. В 8ч 30м отряд выйдет на поиски. Когда вчера договаривались о дежурстве (по порядку мест кто где спал очередь моя), меня решено было обойти, но я не согласился. Ребята спят крепко. Только изредка кто-нибудь потянется в мешке и подвинет к печке валенки, ведро и т.п.
Вот так подул ветер, что полога откинули поленья и дверь раскрылась. Меня полога, словно чьи-то сильные руки, стали хватать за бока. В раскрытую дверь показалось темно-серое небо - рассвело. 6 часов утра. На палатку с деревьев посыпался снег. Рук.группы спит беспокойно. Он даже вставал совсем из мешка и курил.
- Теперь нас в поход не отпустят. Теперь денег на поход не дадут. Гордо ничего не даст, - вчера говорили ребята.
- Что за черт, - говорили ребята, - у нас всюду преследует число чертова дюжина. Выехали из Свердловска вваг. №13, в горы прилетели 13 числа, в палатке нас 13, - об этом шутили посредине товарищ и Абрам Констант.
18. Рассвет в горах.
Ночью, когда выходил из палатки, кругом было как-то сказочно. Луна, звезды, на голубоватом снегу тени от деревьев, которые окружали стеной палатку. Шумели кедры. Сейчас на востоке занимается багровая заря. Она красиво озаряет контуры гор. Недалеко от нас высокая голая ледяная гора 1079м. Она при восходе солнца становится какой-то особенно холодной. Дует ветер. Сосны, пихты, березы качаются, а кедры могучие на 6-8 на возвышенном берегу реки, они только шевелят своими здоровыми суковатыми ветвями и сильно шумят. Заря разгорается все больше. Оттенки меняются, становится светлее. Уже виднеются на небе легкие облачка, кусочки голубого неба. Разгорается новый день.
Дым от костра, на котором дневальные готовят завтрак, бросается во все стороны. Вот на небе над горизонтом появившееся солнце красиво оранжевым светом засветило облачко. Выглянуло солнце и разлился свет. Вначале красный, затем все белее и белее. Осветило верхушки деревьев. На палатке ??? тень березы. Дым выедает глаза. Я еще не отрываюсь от горизонта. За ночь в палатке от искр добавились дырки. И при солнце они засветились, словно звезды.
- Целый планетарий у нас стал, говорит Георгий (Неволин - поздняя пометка)
19. Разговор по рации
Ветер сильный. По палатке от дырок бегают зайчики. Георгий связывается с Ивделем ключом, потом переходит словами
- Слышу голос Отортена, - отвернувшись от трубки, говорит нам Георгий, так называя полковника Ортюкова. Георгий у рации сидит на коленях, накинув на себя полушубок.
- Добрый день. Ясно, видимость более 10км, ветер западный 5-8, ветер наверху 25-30 ( что, кто-то уже сбегал и померял на верху. Вот так они там даные о погоде получали. Прикиунув в низу, умножали на сколько-то, всё ветер такой. При таком ветре вертолёт посадить практически не реально, да и идти невозможно при таком ветре, только с трудом предвигаться, так какого вообще вылетели, на авось или у них свои м\с), или , Т-13. А в Ивдели другая. Сообщили, что в 10ч вылетает Протяженко. Здесь он будет в 11ч 30мин.
- Вышли ли товарищи на работу?
- Все вышли час назад
- К 11 часам быть наверху
Предложено, как и вчера сообщили, вылететь и мне обратно. Если я не приеду, то за мной будет послан вертолет за счет редакции. Это тысяч 5 рублей. Мне не хотелось вылетать, но делать было нечего и я с Георгием, одним из института Вас.Ив. пошел на перевал. Георгия должен сменить другой связист.
(Если бы я полетел по предлож.редакции, то я бы не вернулся, да Артюхов меня бы там быстро не вернул из 1990 года. 18.10.78)
20 Подъем на перевал
Тепло простились с дневальными (остальные ушли на поиски) мы оставили лагерь и начали медленно подниматься на перевал. Лес гудел от ветра. Снег под ногами несло ручейками и казалось, что ты идешь по воде. От тропинки не было никаких признаков. Местами брели по надутому снегу. Местами скользили как по льду по отполированным выдутым местам. Чем выше поднимались, тем лес становился реже и ветер сильнее. Подходим к перевалу, здесь несется целая лавина снега, словно быстрая широкая река. Смотришь на нее и в глазах рябит, кажется, что сейчас тебя смоет. Солнце над горизонтом тусклое и кажется, что его сейчас тоже смоет и унесет этим потоком. Кругом была серая мгла. Один бок у меня, с подветренной стороны, обливается потом, словно по нему лили гор.воду, другой так холодило, будто (поздняя правка: полили холодной водой)
Ветер пронизывал мою одежду в моем боку. Я нес шинель, ее прислонил к левому боку, это защитило. Чуть повернулся, шинель так подхватил и развернул ветер, что я едва успел схватить за ее рукав. Новый порыв ветра и ее подняло и метра четыре оттащило, пока шинель не покрыла сгорбленную карликовую березку, которая ??? поднималась на перевале.( 15-20 м\с максимум в порывах это, при 25-30, ему бы не шинели было, самому бы на месте удержаться. 1 марта прибор стоячего вертолёта показывал 40-50 км\ч, 50 это 14 м\с) Вот так я во второй раз в жизни я чуть не расстался с шинелью.
На перевале в серой мгле едва различил скалу, возле которой с подветренной стороны стояли мои попутчики. Здесь ветер на голых местах перекатывал камушки. Скалы курились. Когда я шел через карликовые березки, то они во время порывов ветра все ложились до земли, сильно били ветками по снегу, возле них были ямы в снегу.
Мы возле камня ждали вертолет и мало надеялись, что он прилетит в такой ветер. Камень высотой в трехэтажный дом. Он походил на большой памятник. Корнеев (сильно вероятно что ошибка, Василий Иванович звали Королёва) Вас.Ив. и НеволинГеорг.Сем. сюда пришли несколько раньше.
21. Прощайте горы
Мы смотрели на юг, откуда должен придти вертолет. Ветер над скалой гудел. Вертолетов должно придти два. Они должны привезти солдат на поиски погибших. Вот со стороны гряды скал как-то неожиданно показался вернее вынырнул вертолет. Он сел не сразу. Сделал несколько заходов. Его бросало на скалы, он поднимался выше и проходил над ними. Он заходил против ветра, который дул на скалы. Потом он на газу приземлился, колеса прыгали, ветер вертолет сдувал.ревел мотор и ветер. Из него быстро повыскакивали солдаты, один с трубой для печки, чтобы нарастить ее в палатке. Ветром и потоком воздуха от огромного винта солдата с трубой сбило с ног, труба запрыгала по камням. (жестянка)
Затем мы нырнули в прыгающий вертолет, убрав подножку на лету и на лету захлопнули дверь. Второй вертолет делал несколько заходов, но сесть так и не смог. А Протяженко посадил свой. (ещё значит на поисках был тот, №68 из Нижнего Тагила. Потяженко летал тогда на №14)
Когда у скалы ждали, нас так продуло, что мы взяли лопаты и копали смерзшейся снег, чтобы согреться.
Когда мы поднялись и посмотрели вниз, солдаты стояли дружной кучкой у скалы и долго нам махали. Ветер трепал полы их новеньких полушубков.
----------
Вертолет уходит все дальше. Я смотрю на высокую гору с тупой вершиной. Это 1079м, где нашли свою могилу девять человек. В вертолете тепло. Видно здесь далеко, погода здесь все яснее. Далеко виден таежный простор. Он уходит далеко на восток, где в синей дымке горизонт. А на нем многочисленные белые пятна озер. На западе все дальше остаются горы. "Прощайте суровые горы" - шепчу я.
До самой Оби катится тайга, сколько еще необжитой и не заселенной площади в нашей стране.
Все чаще начинают попадаться поселки, дым высоких труб, а потом и Ивдель. Здесь ясная солнечная теплая погода. Вот он маленький знакомый, даже уже немного родной Ивдельский аэродром! Здесь подтаяло, тепло. Фотографирую на память группу пилотов и раб.УПИ у вертолета (Артюкова, Протяженко). Иду за ключом к Андрусенко чтобы забрать закрытые на аэродроме мои сапоги и отдать чужую одежду. Я прошел пешком километров 15-18 и так устал, что придя к Малышеву (редактор Ивдел.гор.газеты) отметить командировку, чтобы утром уехать в Краснотурьинск, не мог разговаривать.