Георгий Кривонищенко, Челябинск - 40 и Озерск.

Источник: https://uraloved.ru/ludi-urala/georgij- … 0-i-ozersk

Георгий Алексеевич Кривонищенко учился в Уральском политехническом институте (УПИ) с 1952 по 1957 год, на строительном факультете, по специальности «Промышленное и гражданское строительство».

По окончании института был направлен на секретное строительство, которое в период Атомного проекта (1942-1954 гг.) именовалось как «Строительство №859». Это был небольшой закрытый населённый пункт на берегу озера Иртяш, возле железнодорожной станции Кыштым, получивший в 1954 году статус города и наименование Озерск. Однако во всех документах и почтовой переписке он фигурировал как номерной «Челябинск-40». Ведомство, курирующее работу секретных атомных производств, неохотно встретило демократические преобразования нового секретаря ЦК КПСС в 1954 году, когда в городах - «запретках» власть от начальников комбинатов частично стала переходить к обычным формам самоуправления, в виде советов трудящихся. Гражданское название города не применялось и не упоминалось вплоть до 1994 года, когда на волне открытости и новой демократизации, встал вопрос о собственных названиях таких городов как Челябинск-65, Челябинск-70, Свердловск-45 и т. д. Тогда городам - «запреткам» раздали уже существующие с марта 1954 года названия, которые были упомянуты в секретном указе Президиума Верховного Совета РСФСР от 17.03.1954 года.

Таким образом, в сентябре 1957 года, выпускник УПИ, с дипломом инженера-строителя прибыл в закрытый, обнесённый колючкой город Озерск, он же «Челябинск-40», где возводились объекты химического комбината «Маяк», промышленный Реактор А-1 которого, был торжественно запущен 19 июня 1948 года. В Озерске, молодой специалист Кривонищенко Г.А., младший лейтенант запаса, из числа командного состава, был определён в бригадиры, в подчинении которого находилось подразделение из заключённых, уже ранее работавших на стройке.

Молодой парень 22-х лет, начинает свою трудовую деятельность с общения с заключенными. Система работы в те годы была выстроена таким образом, что само предприятие «Маяк» функционировало под кодом «комбинат № 817» (в документах п/я 21), на нём осуществлялись строительные работы по строительству №859 (в документах п/я 404). Формально эти два почтовых ящика имели своё отдельное руководство, разные администрации, разные кадровые учёты. Организация п/я 404, в связи с реформой НКВД, из «Челябметаллургстроя» выделилось в самостоятельный трест. Но оба этих почтовых ящика, с 1954 года и по окончанию строительства Атомного объекта, формально относились к Министерству Среднего Машиностроения СССР. В 1967 году почтовые ящики отменили, п/я 21 получил имя «Маяк», а п/я 404 стал «Южноуральским Управлением Строительства». Ныне «ЮУС» обанкрочен, это история уже наших не простых дней. А тогда - два предприятия в виде разных почтовых ящиков являли из себя один механизм. Приказы издавались общими, под роспись обоим руководителям почтовых ящиков.

Особого разделения между работниками этих ящиков не было, он вёлся только по линии кадров. Жили специалисты в одинаковых условиях, пользовались почти одними и теми же социальными благами. Молодые специалисты, не имеющие своего жилья, и направленные после окончания вузов в Челябинск-40 на работу, селились в общежития одинаково – что работники того, что работники другого почтовых ящиков. Георгий Кривонищенко был поселен в общежитие на улице Менделева, д. 10. Это общежитие функционирует до сих пор.

Городской прописки у Кривонищенко не было, и не быть могло. Введённая в 1954 году для жителей «запреток» прописка, поначалу не указывала вовсе никакого города. Считалось, что это район Челябинска, поэтому улицы повторяли название челябинских. Для проживающих в общежитиях, так же никакой прописки не было. Поэтому даже в архиве управления МВД в Озерске не осталось, и не могло остаться, следов пребывания Г. Кривонищенко в городе Озерске. Но таких следов не осталось не только у работающих на объектах «Маяка» и в разное время проживающих в общежитиях. Не осталось следов и от пребывания военных строителей, проходивших службу на территории «запретки», военнослужащих, заключённых. Временное пребывание в биографии любого человека так и останется временным, если какое-нибудь обстоятельство в виде случайной гибели, или пропажи без вести навсегда не поставит в его биографии точку, и это юридический факт. Именно так произошло у Георгия - 60 лет назад он выехал из Озерска, чтобы навсегда уйти в свой последний поход.

Смерть Георгия Кривонищенко в феврале 1959 года, в походе по горам Урала, поставила точку в его биографии таким образом, что он навсегда так и остался озерчанином. Он жил в городе Озерске (Челябинск-40), ходил по этим улицам и работал прорабом на строительстве комбината «Маяк» (объект «Озеро»). После работы возвращался в рабочее общежитие, где проживал, общался со сверстниками, отмечал праздники, писал стихи, мечтал о туристических походах, которыми заболел еще в студенчестве. Он тяжело переживал ограничения «запретки», они мешали ему свободно выезжать в Свердловск, свободно подстраиваться под график походов, которые организовывали его друзья по УПИ. Дело доходило до ссор с руководством, до заявлений об увольнении.

Сказывалось и то обстоятельство, что сразу после прибытия на строительство «Маяка», Георгий начал свою трудовую биографию с чрезвычайных условий ликвидации аварии, которая произошла 29 сентября 1957 года, которая больше известна как «кыштымская авария». Трудовые резервы на Маяк тогда собирали в основном из Горьковской (Нижегородской), Воронежской, Калининской (Тверской), Пензенской областей. Авария соседний город Кыштым почти не коснулась, комбинат был расположен удачно, в плане складок местности и розы ветров. Но вот трудиться в колоссальном напряжении по ликвидации последствий аварии приходилось всем. И об этом подвиге, когда с неба на людей сыпались белые хлопья радиоактивных веществ, уносимые на северо-восток в сторону Каменска-Уральска, сказано еще очень мало. Ликвидаторы, такие как Георгий Кривонищенко, принимали непосредственное участие в ликвидации аварии. А за сухими строчками «принимали участие в ликвидации» стояла опасная для жизни и здоровья работа по дезактивации, демонтажу и перемонтажу оборудования, слома уже возведённых строений и возведения новых. И всё это в режиме секретности, почти аврала, ведь основное производство нельзя было останавливать, обеспечивая его непрерывный и круглосуточный цикл:

В свой последний поход, инженер-строитель Георгий Кривонищенко, ушёл из города Озерска, оставив свой небогатый скарб в комнате общежития, сюда же должен был и вернуться после похода. В поход он смог уйти благодаря дням в счёт отпуска. Есть версия, что после выхода из отпуска, и по возвращении из похода, он собирался переводится в Красноярск-26. Но эта версия не нашла своего подтверждения. Никуда от своей походной группы «Хибина», своих друзей-походников из Свердловска, с которыми его связывало очень многое, Георгий бы не уехал. Имея такого отца – начальника, который занимал руководящие должности в крупных уральских строительных организациях, в Стройуправлении Белоярской ГРЭС, «Уралэнергостроймеханизации» (подрядчик на строительстве Белоярской АЭС), он мог без проблем остаться на Урале, даже уволившись с «Маяка», покинув систему Минсредмаша СССР. Пока же версия о том, что Георгий Кривонищенко после возвращения из похода должен был отправиться в далёкий Красноярск, скорее всего остаётся предположением, не нашедшим документального подтверждения. Архивное дело инженера-строителя п/я 404 Георгия Кривонищенко в архивах правопреемника в виде ЗАО «ЮУС» не сохранилось (скорее всего, оно было уничтожено за давностью лет).
(В запросе Нуждина, Георгий назван бывшим инженером их предприятия, это значит, что он уже уволился, скорее всего переводом. За это же, записка Георгия Лиде Григорьевой, отправленная в письме Зины, там ни слова про Озёрск, а сразу в Красноярск он собирался.)

Поскольку из похода назад в Озерск, на своё предприятие, Георгий не вернулся, а кадровикам п/я 404 необходимо было задокументировать основания для его увольнения, то нужен был официальный документ о смерти их работника. И следователю Иванову из Озерска направили соответствующий запрос. Но так получилось, что первый ответ следователя Иванова так и не дошёл до Озерска (Челябинска-40), и вернулся обратно в прокуратуру. Тем временем, не получив ответ, кадровики шлют в прокуратуру напоминание по своему запросу 34/466 от 31.03.59 года, и получают повторный ответ Иванова, где он объясняет секретным кадровикам ЮУС, что ранее ответ уже был отправлен, но вернулся, поскольку такого адреса не было.

Дело в том, что в своём первом ответе Иванов не указал точный адрес получателя, а именно «Челябинск-40». Мелочь, но она была важна. И только когда прокуратура указала в адресе «Челябинск-40», ответ на запрос пришёл и попал к кадровикам п/я 404. Эта сохранившаяся переписка отражает то, что на момент своей гибели Георгий Кривонищенко оставался кадровым работником озерского п/я 404.
( Нет, она отражает факт, что увольнение с этого прдприятия переводом, не было завершено. Так же факт, что в Озёрск возвращаться Георгий не собирался, после похода, побыв в Свердловске, он бы поехал в Красноярск. И если наконец-то пролчитат КЗоТ 22 года, то будет ясно, с\чт оискть бы его  стали даже если бы это было обычное предприячьте. ьез вских ядерных секретов.)

И погиб он в походе не жителем Свердловска, погиб он озерчанином. Озерчанином, работавшим на строительстве комбината «Маяк», являясь инженером-строителем, прорабом п/я 404, юридическим предшественником нынешнего ЮУС, если уж быть совсем точным. Есть снимок, сделанный на плёнку, извлечённую из фотоаппарата Г. Кривонищенко. Судя по тому, что на плёнке остались только последние кадры из жизни Георгия, можно предположить, что на снимке запечатлено празднование нового 1959 года в общежитии Озерска по Менделева, 10.

Ничем особым в Озерске, в плане производственных успехов, Георгий отмечен не был. Ну разве что по архивным данным ему как-то подняли оклад, и он стал получать не 1000 руб, а 1200 дореформенных советских рублей. Плохим работникам оклады не повышают. Не осталось данных о его победах в социалистических соревнованиях, об участии в общественной жизни предприятия, его активной работе в комсомоле стройки – о чём так часто в то время принято было сообщать и отражать в характеристиках. Не был он ни карьеристом, ни активистом. Одно занятие любил, по которому у него были самые высокие достижения - пеший туризм. Он буквально спал и видел себя среди дремучего леса, среди гор, на просторах степей и на берегах крутых рек. Он довольно много хаживал в походы за свою короткую жизнь, ещё будучи студентом. И нужно иметь твёрдую волю, выносливый характер и физические данные, чтобы заниматься таким видом спорта. Но кроме этого, Георгий был творческим человеком. Он писал стихи, играл на мандолине. Он пел песни, балагурил и разыгрывал ребят. По отзывам, он был еще и очень приятным в общении, весёлым человеком. Таким он был в составе тургруппы «Хибина», которая однажды, январским днём 1959 года, на ж/д вокзале Свердловска села в поезд до Серова, да так и не вернулась.

Да, формально Георгий не был работником комбината «Маяк», он был прорабом ЮУС, но он всё равно был первостроителем и комбината, и Озерска. Он заслуживает нашего признания – признания его вклада в работу при строительстве комбината, в ликвидации аварии, в становлении молодой атомной отрасли страны. Пусть даже этот период и был коротким. У него и сама жизнь была довольно короткой.
Короткой, но яркой.